Собиратель зла - Страница 67

Поэт возмущенно фыркнул, взвилось облако пепла, Ленлин закашлялся и стал тереть глаза. Глядя на него, Ильма неуверенно хихикнула.

— Ты чего? — возмутился парень.

— А ничего, только уж больно ты, дяденька Ленлин, грязным сделался.

— На себя погляди, Кровавая Ильма.

Девушка оглядела пропитанную кровью одежду и снова хихикнула — истерически. Но она уже перешагнула некий порог ужаса, теперь Ильма была готова спокойно принять и более страшные вещи.

Из темноты выступил Корди с охапкой хвороста, оглядел веселую парочку и заметил:

— Я думал, вы хотя бы мертвецов от огня уберете…

— Э… да я сейчас, я быстро…

Ленлин вскочил, вдвоем с Корди они отволокли трупы подальше. Потом мужчины возвратились к огню, и Корди объявил:

— Ленлин, ты прав, Ильму нужно вернуть домой. Поэтому здесь мы расстанемся. Будешь ждать меня в деревне, на этом постоялом дворе… Как ваш постоялый двор называется?

Девушка захлопала глазами:

— Называется: постоялый двор… Дом дядьки Мартоса… — В захолустной деревушке не было других постоялых дворов, и никому не пришло в голову наградить заведение сутулого Мартоса собственным именем.

— Значит, там и будешь ждать, — повторил Корди. — И лошадь заберешь, я пойду пешком.

— Нет, так не годится, — заспорил Ленлин. — Мы же собирались вместе, ты обещал!

— Нет. Ты будешь поджидать меня с лошадью в деревне. Сочинишь много новых песен. Я не хочу терять день на эту сопливую крестьянку…

— Не нужно так говорить о девушке!

Парни оглянулись и посмотрели на Ильму — она уже спала. Испытания утомили девчонку, так что теперь тепло от костра мгновенно сморило ее.

— Ладно… — буркнул Ленлин, — но учти: я буду ждать у этих столбов на границе. Каждый день!

— Я уйду до рассвета, — подвел итог Корди.

Ленлин промолчал, его глаза затуманились, он смотрел в костер, между пушистых ресниц поэта вспыхивали оранжевые искорки, крошечные отражения пламени земного и, возможно, огня небесного.

Говорить было не о чем, Корди завернулся в плащ, сел, прислонился спиной к дереву и затих. Возможно, он уже засыпал, когда Ленлин начал тихонько декламировать:

Послушай, путник, мой рассказ,
Послушай мой напев,
О банде, что жила в лесах
И похищала дев.

Пятнадцать злобных подлецов,
Разбойников лихих,
И каждый стоит трех бойцов,
Так повествует стих…

Ленлин вздохнул и задумчиво протянул по-другому:

…И каждый стоит трех бойцов,
А то и четверых…

— Их было шестеро. Не пятнадцать, — пробормотал Корди, но его слова потерялись, стерлись потрескиванием веток в костре и шорохом листвы над головой. Неправильное прошлое уже уступало место героическому подвигу, воспеваемому Ленлином. Спорить с песней было бесполезно… да и незачем. У Корди уже не было прошлого, даже старик не хочет являться во сне… правда, оставался арбалетный болт, ржавый от крови Лорда Тьмы Кордейла. Но он скорей относился к будущему.

Корди растолкал Ленлина до рассвета. Поэт встрепенулся, над головой были серые сумерки, а вокруг стеной — темнота под сводами леса.

— Ч-что?.. — Блондин стал жмуриться и тереть глаза.

— Ленлин, я ухожу. Возвращайся в деревню, возврати эту дуру родителям. Жди у Мартоса. Когда я закончу, вернусь за лошадью.

Ильма чмокнула во сне и неразборчиво пробормотала несколько слов. Оба парня посмотрели в ее сторону. Когда Ленлин снова глянул перед собой, Корди рядом не было, а на границе сумерек и темноты качались ветки кустарника… Поэт подумал, что теперь ему некуда спешить, он станет ждать в деревне сколько придется. Поэтому он снова уснул.

В следующий раз его подняла Ильма. Девушка стояла над поэтом и неуверенно тыкала в плечо:

— Дяденька… а, дяденька!

Поэт тяжело вздохнул:

— Меня зовут Ленлин. Зови меня по имени.

— Ага, — когда поэт потянулся, Ильма тут же отступила на шаг. Похоже, она не до конца доверяет спасителю. — А где этот, второй дяденька?

— Он потом вернется, позже. Ну что, идем в твою деревню… Ты дорогу знаешь?

Дороги Ильма не знала, она никогда не бывала во владениях Темного Лорда, да и ее земляки — тоже. Никто из них ни разу не Пересекал границу, даже мыслей об этом не возникало. Видимо, в этом и был залог успеха жалкой шайки, похитившей Ильму. Горе-разбойники хватали что плохо лежит и укрывались на земле Прекрасного Принца, иначе им бы не продержаться.

Ленлин тоже не был уверен, что сумеет выйти к дороге, поэтому решил довериться лошади. Усадил Ильму в седло, взял коня под уздцы, но не натягивал повод — предоставил лошадке самой искать путь. Это решение оказалось верным — лошадь вывела к тракту, в том месте, откуда уже были видны столбы. Они и впрямь оказались красными… Теперь было просто — не сворачивать с тракта, только и всего. Солнце уже поднялось, разноцветная листва — зеленая, желтая, красная — смотрелась очень нарядно.

Когда девушка начала узнавать местность у дороги, она тут же приободрилась и стала выспрашивать, что это дяденька Ленлин несет в чехле и к чему такая штука предназначена. Когда он объявил, что задержится в деревне на некоторое время, Ильма обрадовалась, лицо девушки, и без того широкое, еще сильней расплылось в улыбке. «Жаль, что она такая некрасивая, — подумал Ленлин, — это неправильно! Если герой спасает девицу от разбойников, она непременно должна быть красоткой!» Он стал складывать новые куплеты будущей баллады, и прелесть курносой Ильмы стала расти с той же скоростью, с какой шестеро неказистых разбойников превратились в полтора десятка дюжих силачей.